Анабарское плато не привлекает поклонников экстремальных видов туризма, но зато идеально подходит тем, кто любит спокойно созерцать красоту природы.

Анабарское плато (или плато Анабар) поразительно красиво, но о нём мало кто знает. И уж совсем немногим посчастливилось там побывать.

Из Хатанги на Котуйкан

Находится Анабарское плато на севере Красноярского края, между 69-й и 71-й параллелями, на границе с Якутией. Севернее расположен полуостров Таймыр, а к юго-западу, за рекой Котуй, лежит плато Путорана. В долинах анабарских рек растут лиственничные леса, а немногим севернее, за 72-й параллелью, протянулся самый северный лесной массив на планете — урочище Ары-Мас.

Плато Путорана, прорезанное узкими глубокими долинами, очень давно освоено путешественниками. Порожистые горные реки, многометровые водопады, озера, вершины (высшая точка — 1701 м), глубокие каньоны живописны и в то же время привлекательны как для пешеходов и лыжников, так и для водных туристов. Горы Анабара, наоборот, пологи и невысоки (высшая точка — 905 м), а стекающие с них реки плавны и спокойны и поэтому не представляют интереса для спортсменов, в особенности для любителей экстрима. Однако красота и необычность Анабарского ландшафта поражает, завораживает и впечатляет раз и навсегда.

Попасть на Анабарское плато можно с юга, по рекам из Эвенкии, или с севера — вертолетом из Хатанги. Село Хатанга раньше было базой для многих исследовательских партий. Сейчас геологов очень мало. Тем не менее взлётно-посадочная полоса здесь поддерживается в хорошем состоянии и принимает все типы самолётов, поскольку аэродром имеет важное стратегическое значение. В Хатанге же находятся дирекция Таймырского биосферного заповедника, Музей природы и этнографии и Музей мамонта, где хранятся останки ископаемых гигантов, найденные на территории Красноярского края. Из Хатанги на вертолете мы отправляемся на реку Котуйкан, правый приток Котуя, откуда собираемся сплавляться на катамаранах обратно в Хатангу.

По дну древнего моря

Анабарское плато очень интересно в геологическом отношении. На поверхность Земли здесь выходят древние кристаллические породы, возраст которых достигает 3,8 миллиардов лет. Котуйкан стекает с самой возвышенной части плато, с востока на запад. Самые старые породы находятся в его верховьях, а чем ниже по течению реки — тем они моложе. Как говорят геологи, возраст пород уменьшается стремительно, а это означает, что возраст камней, от которых мы только что отчалили, может отличаться на миллионы лет от возраста камней, у которых мы остановимся полчаса спустя.

Вертолёт приземлился на широком галечном пляже в среднем течении Котуйкана. Камни на берегу были преимущественно красноватого и розового оттенка. Среди них часто попадались плоские красные плитки с волнообразным рельефным рисунком наподобие застывшей ряби. Эти камни и в самом деле когда-то находились на дне моря, которое было здесь много миллионов лет назад. Эта часть Восточно-сибирской платформы то поднималась, то опускалась, и вода то приходила на место опустившейся суши, то вновь отступала. Но лишь плитки песчаника сохранили память о некогда плескавшихся здесь волнах.

Под стать камням были и облака необычной волнистой формы. Мы видели такие впервые и разглядывали с интересом — ведь никто из нас столь далеко на север еще не забирался. А утром стало ясно, что означает появление таких облаков, — небо затянуло тучами, и пошел сильный дождь. Вода быстро прибывала, за несколько часов Котуйкан широко разлился. Мы не знали, чего ожидать от северной природы, но были готовы к любым стихийным бедствиям. Однако к вечеру дождь стих, погода стала улучшаться и весь поход была довольно ясной, что благоприятствовало фотосъёмке.

Слово «строматолит» происходит от греческого stroma — «подстилка» и lithos — «камень». Строматолиты могут достигать двух метров в длину и метра в высоту. Фото автора

Ниже по течению к реке спускались красные склоны, в воду обрывались красноватые и розовые скалы — «красный пояс» продолжался. Потом вдоль берега потянулась стенка, сложенная из плоских красных плиток. Как оказалось потом, их можно было даже вытаскивать из стены. Затем высоко над рекой потянулись каменные выходы с останцами, похожие на стены с башенками. Они приближались к берегу и становились все выше и величественнее, пока, наконец, не превратились в широкие и высокие «сторожевые башни». Это были как будто ворота какой-то фантастической страны, и постепенно стало казаться, что мы попали в сказку.

В устьях ручьев нам стали попадаться странные, никогда раньше не виденные камни с круглыми и овальными выступами. Эти выступы больше всего были похожи на окаменевшие половинки капустных кочанов с частично оборванными листьями. Потом мы много раз встречали прямоугольные слоистые камни с круглыми выемками, похожие на коробки для яиц, и другие — такие же прямоугольные, но уже с круглыми выступами. Казалось, их можно сложить вместе, и получится одно целое. Это были строматолиты — уникальные древнейшие известковые образования. Они состоят из окаменевших остатков низших водорослей (сине-зеленых и других) — ведь на месте Анабарского плато было мелкое море. Специалисты оценивают возраст строматолитов от 2,5 до 3,5 млрд лет.

Сказочная страна

Высокие скальные стены с «башнями» по берегам Котуйкана напоминали замки. И вскоре все скальные выходы и каменные останцы мы стали воспринимать как развалины рукотворных строений. Нас было всего пятеро, может быть поэтому мы быстро «настроились на одну волну» и с удовольствием поселились в сказочной каменной стране, которую назвали Анабарской империей. За каждым поворотом реки возникал новый «архитектурный ансамбль»; приближаясь к нему, мы узнавали то остроконечные замки средневековой Европы, то восточные мечети с минаретами, то античные амфитеатры. Возникали разные ассоциации, каждый видел то, что знал и помнил. Устремлённые к небу высокие острые скалы вызывали в памяти собор Саграда Фамилия в Барселоне. Приземистый низкий останец, а рядом с ним высокий и тонкий — это башни Длинный Герман и Толстая Маргарита из Старого города в Таллине. Невысокие узкие столбы на крутом склоне — типичные сванские башни. Светлые колонны у воды напоминали Херсонес, а белые плиты, ступенями спускающиеся к реке, — мраморные лестницы в Италии и Древней Греции. А выходы песчаника, казалось, обточила чья-то рука и превратила в диковинных гигантских животных. Каменные стены иногда поражали выверенностью линий и ровностью «кирпичиков» и наводили на мысли о неведомых строителях.

В низовьях Котуйкана, в устьях притоков, скальные стены с выступающими «башнями» походили на Псковский кремль. На одном из таких притоков мы устроили баню — сложили печь-каменку, протопили ее, а затем поставили каркас и накрыли его полиэтиленом. Однако сходство скальных стен с кремлём было настолько явным, что ощущалось даже некоторое неудобство — как будто паришься у памятника истории. Как-то раз мы влезли на такую «кремлёвскую стену» и с удивлением обнаружили, что маленькую «башенку» вполне можно разобрать руками — так неплотно стыковались слагающие её камни. Выходит, эта каменная архитектура стоит сейчас в своём первозданном виде лишь потому, что здесь совсем не бывает людей…

Мы настолько вжились в придуманную нами самими сказку, что искренне задумались над вопросом — почему все эти строения пустовали? Почему жители покинули Анабарскую империю? Мне пришла в голову мысль, что анабарские жители почему-то превратились в камни. Как-то раз мы бродили под стенами верхнего яруса одного из самых фундаментальных «замков» на нашем пути. Была тишина, шум реки не долетал сюда, и только легкий ветерок как будто перешептывался с камнями. Мы спустимся вниз и уйдём дальше по реке, а ветер и камни так и будут переговариваться между собой, как и много веков назад…

Перешеек между реками Джогджо и Котуйканом. Место красоты неописуемой. А скала похожа на замок крестоносцев Крак де Шевалье в Сирии. Фото автора

Котуйкан рассёк эти скалы, прокладывая себе путь через плато, от древних пород — к более молодым; из глубин истории — к нынешнему дню. А живописные детали причудливого рельефа сотворило выветривание — процесс разрушения горных пород под воздействием солнца, ветра и воды. Это оно придало постройкам черты самых разных эпох и стилей, превращая их в «замки» и «дворцы». Попав впоследствии на стену Старого города в Иерусалиме, я первым делом подумала, что ее строители подражали анабарским зодчим.

Изучая карты, мы обнаружили, что левый приток Котуйкана — река Джогджо (другое название — Дёгдё) — в нескольких километрах от устья подходит вплотную к Котуйкану, обтекает скальный массив и впадает в Котуйкан тремя километрами ниже. Две реки в самом узком месте разделяет ровная высокая скальная стена, напоминающая Великую китайскую. Правда, ширина этой перемычки всего 200–300 м. Мы поднялись на нее по крутой каменной осыпи левого берега Котуйкана и оказались на правом берегу Джогджо. Сама стена то узкая, то широкая, а проходы внутри неё иногда даже образуют лабиринты. Она тянется вдоль Джогджо до величественного «замка», стены которого состоят из нескольких ярусов. Издали каждый ярус этого «замка» напоминал орган. «Трубы» его виделись тонкими и невысокими, а наяву оказались башнями высотой в несколько десятков метров, узкими снизу и расширяющимися кверху. «Замок» стоит над излучиной Джогджо. По нашему единодушному мнению, именно здесь должна была находиться столица Анабарской империи. Даже на фоне всех тех «замков», которые мы уже успели увидеть, это место особенно поразило своей красотой.

День тайменя

Однако кроме геологических особенностей и невероятной красоты, на Анабаре есть еще один соблазн. Здесь водится рыба, поймать которую мечтает, наверное, каждый рыбак (а из нас пятерых двое были весьма азартными рыболовами).

Таймень. В мифологии сибирских народов эта рыба служит шаманам перевозчиком между миром живых и миром мертвых. Фото автора

Рыба эта называется таймень — самый крупный представитель семейства лососевых, размер которого достигает 2 м, а вес — 100 кг. У Анабарской империи наверняка был свой герб. Как он мог выглядеть? Мы предположили, что на нём традиционно был изображен орел, «уносящий в когтях тайменя», — как добавил наш главный рыболов, у которого в тот день не клевало.

Небольшой, всего на 8 кг, таймень был пойман нами в первые дни, как только вода слегка спала после ненастья. Наш рыбак придерживался принципа «поймал — отпустил»: он быстро взвесил тайменя, сфотографировался с ним и бережно вернул рыбу обратно в реку. Потом попался ещё один, тоже небольшой, после чего таймени клевать перестали. Сига и хариуса ловилось много, но таймень — рыба особенная. В устье небольшого притока ниже Джогджо два тайменя клюнули один за другим, и оба сорвались, а третий сильно дёрнул блесну и исчез. Это был драматический момент. Мы сразу поняли, что эти рыбы интересуются блёснами, а значит, не сойти нам с этого места, пока главный рыбак не поймает хотя бы одну.

Ну что же, пусть ловит. Место очень живописное — белые плиты под ногами и тонкая, будто иззубренная, стенка за спиной. Я стала искать подходящий ракурс для съёмки, а тем временем клюнул ещё один таймень, который был наконец-то выведен на берег! Как ни странно, тайменя весом 10–12 кг несложно вывести в одиночку — его надо взять за основание хвоста и направить к берегу. Отпуская тайменя в реку, его следует так же придержать и покачать вперёд-назад, чтобы промыть жабры.

Таким образом, мы ненадолго переключились с каменной архитектуры на рыбалку. Вечером был пойман самый крупный экземпляр — весом 15 кг и длиной больше метра. Это уже сильная рыба, и нашему рыболову пришлось изрядно потрудиться, чтобы вытащить ее на берег. Таймень и сам устал; когда его отпустили на свободу, он немного постоял у берега, прежде чем исчезнуть на глубине. Мы облегчённо вздохнули после того, как наш второй рыбак тоже вытащил царь-рыбу. Именно в эти дни, как потом оказалось, хороший клёв был и у ребят из параллельной группы, которые находились в 40 км ниже нас. Но на следующий день таймени клевать почти перестали.

На Котуе

А Котуйкан нёс свои воды к реке Котуй, и нас вместе с ними. Последний раз на Котуйкане мы ночевали в совершенно фантастическом месте. Низкое солнце окрашивало в розово-желтый цвет белые ступеньки, прыгая по которым, в Котуйкан впадал приток. От его устья до поворота Котуйкана тянулись скальные плиты, косо уходящие в воду. На них мы разглядели строматолиты, которые походили на окаменевшие, наполовину распустившиеся розы. А на повороте реки вереницей выстроились гигантские скальные «сфинксы», протянув в сторону воды плоские белые лапы. Не хватало только голов на мощных туловищах. Сразу вспомнились атланты, стоящие у Эрмитажа. Утром мы умылись у водопада, образованного одной из плит в русле притока, и ощутили какую-то невероятную энергию, которую несёт эта вода из глубины лет.

«Аллея сфинксов» на Котуйкане сразу вызывает в памяти древний Луксор. Только там этим стражам гробниц с лапами льва — три с половиной тысячи лет, а здесь — сотни миллионов. Фото автора

Котуй — огромная река; скальные стены по берегам стали величественнее и грандиознее, чем на Котуйкане, а мы ощутили себя меньше и незначительнее в сравнении с ними. Последние скальные выходы на Котуе — скопления острых высоких останцов. На солнце они становились светлыми и прозрачными, а в утреннем тумане скальный «замок» на повороте реки казался  миражом. Ещё тянулась обрывистая красная стена по правому берегу реки, но слева берег уже опускался, и к реке подходили плоские длинные отроги путоранских гор. Скальные «замки» остались позади, но они живы на наших фотографиях и существуют на самом деле.